19 сентября 2023 года Азербайджан атаковал регионы Нагорного Карабаха, которые еще оставались под контролем администрации республики Арцах после войны 2020 года. За обстрелом Степанакерта последовал массовый исход мирного населения из региона — практические все армяне (около 120 тысяч) выехали из Карабаха, и мы, живущие в Армении эмигранты, наблюдали эти исторические события своими глазами.
После многомесячной блокады непризнанной республики Арцах казалось, что военная агрессия со стороны Баку — всего лишь вопрос времени, однако сами события (как, может быть, и любая другая полномасштабная военная операция) шокировали меня и коллег. Было страшно наблюдать своими глазами за происходящим хаосом, пытаться сквозь «туман войны» разобраться в том, чего следует ожидать дальше. Было страшно ловить себя на мысли, что этническая чистка — вероятно, не самый плохой сценарий, ведь таким образом удалось избежать потенциальной резни и гибели гражданских.
И хотя спустя год новый мирный договор между Арменией и Азербайджаном всё еще не подписан, можно сказать, что один из самых длительных и сложных территориальных конфликтов на постсоветском пространстве если и далек от разрешения, то, по крайней мере, оказался поставлен на долгую паузу.
Пока длился исход армянского населения, пока взволнованные люди собирались на площади Республики, а оппозиция пыталась обратить чувства людей в политический результат, я с удивлением наблюдал за некоторыми публичными спикерами из числа аналитиков и военных экспертов, которые радовались сообщениям, что вооруженные люди заходят в деревни, и объясняли свой энтузиазм желанием скорейшего завершения конфликта.
Да, корни конфликта теряются в прошлом. Да, обе стороны за десятилетия сменяющих друг друга горячих и холодных фаз противостояния успели пролить довольно много крови — настолько много, что апелляции к понятиям «исторической справедливости» кажутся по меньшей мере идеологически заряженными. Вот только всё это не объясняет радостного улюлюканья в тот момент, когда происходит этническая чистка, когда более ста тысяч людей, включая стариков и детей, всего за несколько дней теряют свои дома.
Эта моральная слепота — одно из главных моих впечатлений тех дней и одновременно нечто вроде напоминания самому себе: ни блокада, цинично прикрываемая заботой об экологии, но в действительности лишившая людей доступа к базовым продуктам питания, ни последующая этническая чистка не могут быть оправданы никакими рациональными аргументами.
Может быть, как раз из-за этой, завязанной на положении простых людей, оптике мне и не хочется писать о политических следствиях случившегося. Хотя последствия довольно существенные — окончательно, по-видимому, оформившийся разворот Армении в сторону от российского влияния. Правда, нельзя сказать, что эти вещи не связаны друг с другом, как нельзя сказать, что идеологическая карта, разыгранная автократом Алиевым, не связана с не совсем добровольным возвращением азербайджанцев в Нагорный Карабах. То же самое касается и неожиданного правового коллапса: выяснилось, что паспорта, которые Армения выдавала арцахцам, действовали исключительно в качестве проездного документа. Что это, если не лакмусовая бумажка, на локальном уровне демонстрирующая, к чему приводит откладывание проблем в долгий ящик?
И всё же, несмотря на явные сложности с интеграцией вынужденных переселенцев, среди которых можно назвать и проблемы с выплатами пособий, и волокиту с выдачей документов, и сомнительное распределение людей по стране, — нельзя сказать, что процесс интеграции провален. С одной стороны, оценивать это должны специалисты, и не факт, что спустя год вообще можно сделать какие-либо однозначные выводы. С другой стороны, уже точно можно утверждать, что многие алармистские предчувствия не оправдались: кажется, из-за резкого наплыва сотни тысяч «других» армян не случилось ни вспышки преступности, ни в целом какого бы то ни было антагонизма между местными и уроженцами Карабаха.
То ли дело в том, что, как отметил Александр Искандарян, и власть, и оппозиция в Армении сегодня в одинаковой степени хрупки, то ли — в умении армянского общества отделить трагические события от политиканского стремления во что бы то ни было сменить власть, не предлагая при этом никакой альтернативы, кроме реваншизма.
Так или иначе, можно сказать, что Армения справилась со случившимся кризисом, а что будет дальше, покажет время. Основной аргумент, приводимый оппозицией, на мой взгляд, заключался в том, что сдача Нагорного Карабаха Азербайджану вовсе не означает окончания конфликта. И хотя сценарий полномасштабной войны против Армении всё еще кажется невероятным, современность показывает, что невероятных сценариев сегодня не существует — особенно для вцепившихся во власть автократов со стажем.
Впрочем, из сегодняшней точки всё же хочется смотреть в непредсказуемое будущее с оптимизмом, цепляясь за новости вроде уменьшения военного бюджета Азербайджана или отсутствие какого бы то ни было продвижения в истории с «Зангезурским коридором». Как бы там ни было, хочется надеяться, что власти страны будут трезво оценивать грядущие риски и вызовы, а армянское общество сможет, наконец, спокойно развиваться вне страха новой войны. Об этом простом желании — а отнюдь, нужно сказать, не о жажде реванша — на протяжении последнего года мне говорили самые разные представители этого самого общества. Хочется верить, что желаемый мир будет достижим.