7 сентября в кинотеатре Москва в рамках ретроспективы показали кинофильм 1982 года Алана Паркера «The Wall» по одноименной рок-опере Роджера Уотерса и Pink Floyd. Корреспондент Lava Media сходил на этот сеанс и обнаружил себя в самом сердце исторического процесса.
In all my years of judging
I have never heard before
Of someone more deserving
Of the full penalty of law.
Roger Waters, «The Trial»
Наверное, нужно начать с того, что показывают в новостях, пока я пишу эти строки. Показывают вот что: 12 сентября 2024 года основатель культовой британской группы Pink Floyd Роджер Уотерс заявил в беседе с РИА «Новости», что хотел бы вновь, впервые с 2018-го приехать в Россию и дать концерт. Его смущает только логистика: потребуется перевезти много оборудования и коллектив из 170 человек, не менее 30 больших фур.
Больше 81-летнего мистера Уотерса не смущает ничего. А с чего бы? Он не вылезает с RT в качестве специального гостя, яростно критикует политику США (что не мешает ему проживать в гигантском особняке под Нью-Йорком), требует лишить Израиль государственности, а российские СМИ считает гораздо более свободными, чем западные. В 2023 году на заседании Совета Безопасности ООН Уотерс и вовсе осудил «провокаторов», которые «вынудили» Россию напасть на Украину.
Картина, казалось бы, ясна. Можно, наверное, успокоить себя и решить, что разменявший девятый десяток музыкант выжил из ума и не совсем понимает, что он несет.
Можно списать на трагическую случайность то, что Уотерс теперь запомнится не автором сразу нескольких «лучших альбомов всех времен» (в составе Pink Floyd), а отвратительным «ватником», поддерживающим военные преступления. Или можно, например, провернуть любимый многими трюк с разделением творчества и автора — мол, плохой человек отдельно, а его хороший гений отдельно.
Только вот со «Стеной» подобное совершить не получится. Все очень закономерно вырастает одно из другого. Это нужно разобрать подробнее. Давайте вернемся назад во времени, в 1979-й год, когда Уотерс и Pink Floyd записали свой одиннадцатый и, по сути, финальный альбом. Немыслимо, конечно, представить, что «преисполнившемуся в своем познании» про жизнь, смерть и социальные процессы Роджеру Уотерсу на момент записи было всего 35, как и автору этих строк.
Надо ли кому-то в 2024-м всерьёз пересказывать, о чем «Стена»? Двухчасовой концептуальный самоанализ Уотерса, который прослеживает, как из последствий войны (его отец погиб в 1944-м во время высадки в Анцио), тоталитарной системы образования, бездуховности общества потребления и общей отчужденности людей друг от друга в индивидах зарождается парализующий нарциссизм, который в лучшем случае может разрешиться в буквальный неофашизм. Главный герой рок-оперы Пинк (в фильме Алана Паркера его играет музыкант Боб Гелдоф, подробнее о нем позже) — не слишком сильно загримированный образ самого Уотерса, в который вплетены некоторые элементы личности Сида Барретта, первого фронтмена Pink Floyd, который записал с ними только один (но легендарный) дебютный альбом и в 22 года, перебрав с психоделиками, на всю жизнь сошел с ума.
Это событие критически повлияло на Уотерса, который, будучи изначально всего лишь басистом, довольно быстро начал захватывать инициативу в группе и к началу 1970-х стал в ней де-факто лидером. По сути, все главные пластинки Pink Floyd — «The Dark Side of The Moon» (1973), «Wish You Were Here» (1975) и, соответственно, «The Wall» (1979) представляют собой навеянные случаем Барретта размышления, почему человек сходит с ума. В этом виновато общество? Нежелание взрослеть? Предрасположенность художника? Неспособность перенести боль утраты близкого человека? Безумие политиков? Что-то, что невозможно схватить? Или безумие — это просто случайность, которая может настигнуть каждого?
«Стена» представляет собой своеобразный итог десятилетних размышлений Уотерса на эту тему. Его выводы по смыслу пересекаются с исследованиями Мишеля Фуко — нет никакой случайности, виноваты все, в роботов нас превращают, начиная с детского сада. Школа, армия, фабрика, ТВ-шоу — все заточено на то, чтобы сделать нас бессильными, одинаковыми, недвижимыми. Как кирпичи в стене.
В ситуации тотального контроля есть только два выхода — взорвать систему (и в итоге снова получить фашизм) или взорвать свою голову (и погрузиться в безумие, из которого, может быть, и не получится выбраться). Ближе к концу рок-оперы Пинк впадает в кататонию и у него в голове происходит довольно фрейдистский Процесс («The Trial», самая сюрреалистическая часть альбома). В результате этого процесса он то ли сходит с ума, то ли, наконец, обретает свободу — исход остается амбивалентным.
Да, «The Wall» не самая веселая в мире пластинка. Снятый через три года под полным креативным контролем Уотерса визионерский музыкальный фильм Алана Паркера сделал «Стену» еще мрачнее — кино местами до сих пор неуютно смотреть. В этом сентябре я видел фильм Паркера, наверное, в четвертый или пятый раз (первый был около 20 лет назад). Как и сам альбом, я помню его практически наизусть, и все же фильм не устает удивлять какими-то мелочами. А анимационные вставки — до сих пор вызывают оторопь.
Наверное, необходим дисклеймер: я всегда был фанатом именно ранних «Пинк Флойд», примерно до «The Dark Side Of The Moon». В чисто музыкальном плане «Стена», на мой вкус, скорее, является маркером деградации — она раздута на два диска, стилистически представляет собой ворох симпатичных, но не особенно связных фрагментов. Звук грязно-клаустрофобичен уже на уровне сведения, будто бесконечный гулкий коридор, в котором царит бас и ударные на фоне мрачных синтезаторных контуров. И все же во всем этом всегда был какой-то очень важный и личный паззл, который хотелось разгрызть, разгадать.
Причина резкого изменения звука на «Стене» проста — Уотерс во время записи альбома уволил клавишника Ричарда Райта, державшегося в тени саунд-архитектора. При этом его творческий дуэт с гитаристом Дэвидом Гилмором был главным источником магии Pink Floyd. Гилмора и барабанщика Ника Мейсона Уотерс, по-видимому, полностью подчинил своей воле на время записи, а вокальные партии Гилмора (который вообще-то на порядок более сильный певец) на альбоме можно пересчитать по пальцам.
Удивительно тоталитарная, фашистская и невротическая атмосфера для записи вроде как анти-тоталитарного и анти-фашистского альбома, призванного преодолеть невроз. «Стену» можно также описать как, вероятно, самый нарциссичный альбом в истории, полностью посвященный персональным психическим проблемам Роджера Уотерса. Еще, наверное, можно сказать, что это последний вздох одной из самых талантливых группы в истории.
Впрочем, с ее изысканным трупом лучший друг RT Роджер Уотерс до сих пор катается по миру, паразитирует на актуальной политике и красиво страдает против войны на камеру.
Хотя почему труп? Можно сказать и так: передвижной анатомический театр психики. Тюрьма, которую Уотерс сам себе построил, бесконечный замкнутый цикл самокопания. И в принципе это рабочая схема (что доказывают сотни миллионов долларов дохода и бесконечные концертные туры): «Стена» оказалась настолько универсальной, оригинальной и действенной формулой, что ее месседж работает на любую публику и в любую эпоху (хочется сказать, «и в любую сторону», ведь довольно просто заменить в видеопроекции Тэтчер на Трампа, а Фолкленд на Гуантанамо, как Уотерс сделал в 2016-м).
Почему это чудовищно? Как будто бы на тысячном исполнении номеров вроде «In The Flesh» вся ирония слетает, и месседж понемногу становится тождественным самому себе. Происходит именно то, что эксплицитно предсказано в самом материале: форма (в том числе ироническая псевдонацистская форма, в которой Уотерс часто исполняет этот номер) как-то прилипает к коже, маска заменяет лицо, формат поглощает идею. И вот уже как-то так выходит, что Пинк, сатирический фашистский лидер, который требует «поставить к стенке евреев», незаметно превращается в реального человека, Роджера Уотерса, который в ноябре 2023-го заявляет, что с атакой ХАМАС на Израиль не все так однозначно, а в мае 2024 года и вовсе требует прекратить существование Израиля как государства.
Или, может быть, «Стена» тут вообще ни при чем? Но как, откуда это все растет? Как так получилось?
Может быть, дело просто в депрессии Роджера Уотерса, даже более серьезной, чем тогда, когда ему было 35, и он записывал «Стену». В июле 2024-го Уотерс сказал, что он каждое утро просыпается, читает новости про операцию Израиля в Газе и плачет, потому что не может вынести, что практически у него на глазах умирают дети. «Мне уже за 80, и я еще никогда не испытывал ничего более страшного».
Последний альбом оригинального материала, который выпустил Уотерс, «Is This the Life We Really Want?» (2016) также посвящен теме бессмысленного ужаса войны (а также полон проклятий Дональду Трампу) и перемежается черными моментами меланхолии:
Sometimes I stare at the night sky,
See them stars a billion light years away.
And it makes me feel small, like a bug on a wall,
Who gives a shit anyway?
Не только в России, но и в принципе, как известно, надо жить долго. Чтобы увидеть, как движутся циклы и как в ином обличье возвращается то, что уже было.
Летят листки календаря, и вот исполнивший роль Пинка в фильме Паркера малоизвестный ирландский рокер Боб Гелдоф в 1985 году организовывает «Live Aid», крупнейший в истории благотворительный фестиваль с участием Queen, Стинга, Дэвида Боуи и Пола Маккартни, который посмотрели два миллиарда зрителей. Гелдофу дали за это мероприятие титул рыцаря, и через 20 лет, в 2005-м, на его втором международном фестивале «Live 8» выступит уже тысяча музыкантов. На этой сцене первый и последний раз с 1980-х на 23 минуты воссоединились все четыре музыканта Pink Floyd. Последней их сыгранной вместе песней была «Comfortably Numb» из «Стены».
Жить надо долго, чтобы увидеть, как они снова становятся смертельными врагами, как весной 2022 после вторжения в Украину Дэвид Гилмор и Ник Мэйсон (Райт умер в 2008-м) записывают песню с украинским певцом из «Бумбокс» (кто мог вообще такое представить?) — а Роджер Уотерс в то же время с нуля и в одиночестве перезаписывает свой культовый «The Dark Side Of The Moon» и заявляет в интервью, что на самом деле его верные соратники и соавторы все это время были только обузой и бездарями.
Возможно, ключ ко всей этой не отпускающей меня истории (к двери в Стене?) можно подобрать, посмотрев еще одну «Стену» — очень странный двухчасовой фильм, который Уотерс снял в 2015 году. Две трети его занимает, соответственно, концертное исполнение The Wall в обновленном анти-трампистском духе. А вот другая половина, вставки из которой перебивают концерт, представляет собой кино, как Роджер Уотерс, разговаривает с попутчиками (не то призраками, не то галлюцинациями), пока едет на антикварной машине на побережье Италии, на то место, где ровно 70 лет назад погиб его отец Эрик Флетчер. Чтобы прикоснуться к монументу, на котором выбито его имя, и увидеть, получается, впервые своими глазами то место, где случилась трагедия, разрушительная сила которого породила все творчество Уотерса.
Ощущения, повторюсь, это все дарит очень странные, от кринжа к катарсису и обратно. Организм просто не знает, как реагировать, когда подтянутый старик в черном несколько минут плачет перед камерой, читая похоронку отца, или отдает честь стройным рядам крестов на кладбище героев, павших в битве с нацизмом. Это шоу? Это взаправду? Это холодный расчет? Сколько дублей было сделано?
Дети Уотерса появляются в кадре как бы мимоходом, а жена не появляется вообще. Он абсолютно одинок и одержим сверхидеей. Еще ничего не напоминает?
В мире, как его видит Уотерс, в мире, нарисованном в этой «Стене», нет вообще ничего, кроме одиноких и пронизываемых мусорным ветром британских пустошей и развалин. Дыра внутри, которую ничем невозможно заполнить. Даже возникает чувство, что Уотерс так зациклен на потере отца, потому что речь не только про конкретно его отца, Эрика Флетчера Уотерса, который погиб в 30 лет под Анцио 18 февраля 1944 года, а про ОТЦА вообще, с большой буквы О. Без Отца остается только смерть и время, материя без всякой надежды, и поэтому память о нем важна как попытка зацепиться за что-то по-настоящему важное. Все еще ничего не напоминает?
Cамая поневоле пробирающая до мурашек сцена в этом очень странном кино: когда старик Уотерс, во всем черном, встает по стойке смирно перед обелиском, на котором выгравировано имя его отца, и играет на рожке вступление к «When The Tigers Broke Free». Эта песня не вошла на оригинальный альбом, но она задает вступление к фильму Паркера. И как же актуально она звучит.
И мрак был повсюду, промерзла земля
Когда «тигры» все же прорвались
И никто не выжил из Королевской стрелковой роты Z
Их бросили там, умирающих и уже мертвых
И вот так высшее командование
Навсегда отобрало у меня папу.
Как мы все могли наблюдать, этот рожок не просто чествует мертвых. Он поднимает их из могил, и призраки летят по земле, вселяясь в живых и пьянея от вкуса их крови. Может быть, в этом отчасти есть и вина интеллектуалов и интеллигентов, таких как мы, которые не позволяли друг другу забыть ужас XX века. Вот он и начал, незабытый и непроработанный, сбываться вновь, в этот раз как постмодернистский фарс, при этом катком перемалывающий миллионы реальных жизней.
«И никто не выжил из Королевской стрелковой роты Z». Нарочно таких рифм, конечно, не придумаешь. Их дает сама жизнь.
Рожок ресентимента. Дед, который так и не смог смириться с несправедливостью по отношению к тем, кто победил во Второй Мировой, пока это не переросло в одержимость. Ну как, поняли, наконец?
«Have You Got It Yet?» — так называлась последняя песня, которую Pink Floyd репетировали в оригинальном составе с уже сошедшим с ума Сидом Барретом. Он заставлял группу играть этот трек снова десять, двадцать раз подряд. Легенда гласит, что на каком-то дубле молодой Уотерс остановился, снял бас с плеча и сказал Баррету: «Да, теперь я понял». И вышел из студии. Больше они никогда не работали вместе.
А было ведь время, когда и Роджер Уотерс еще действительно верил, хотя бы половиной сердца, что история кончилась, и Фукуяма был прав, и теперь мир ждет только лучшее. Было?
Роджер Уотерс пишет граффити на берлинской стене, 1990.
Я даже, наверное, могу назвать точную дату: 21 июля 1990 года, концерт «The Wall Live In Berlin», в честь падения Берлинской Стены. Один из самых эпичных концертов в истории: 350 тысяч живых зрителей и еще 500 миллионов тех, кто смотрел трансляцию по телевизору. До распада СССР еще полтора года, но уже, кажется, всем понятно, куда идет дело.Ближе к концу действа на сцену вышел Духовой оркестр Объединённых советских войск в Германии и Хор Красной Армии, а вместе с ними — как знак, что Запад и Восток пожимают руки, и Холодной Войне конец — Уотерс, исполнивший короткую песню «Верните мальчишек домой», состоящую практически из одной этой строчки.
Так вот, мистер Уотерс. Вы никогда не прочтете эти слова, но нам не нужно больше концертов, нам не нужно больше альбомов, нам не нужно больше никаких интервью и политических рассуждений. Нам не нужна эта экзистенциальная философия. Замолчите, пожалуйста — и вы, и все бесконечно говорящие головы, которые говорят, говорят, говорят, и во всем этом нет никакого смысла.
Нам нужно, чтобы война закончилась.
BRING THE BOYS BACK HOME!
Текст: Артем Федоров