В одном из недавних интервью вы сказали, что стратегия армянских властей в отношении Арцаха должна носить комплексный характер. Не хватает кадрового или институционального ресурса для подобных комплексных мер?
Подход действительно должен быть комплексным: решить проблему с помощью одной силы или одного точечного действия невозможно.
Во-вторых, ситуация объективно тяжелая. Дело не в том, что если бы во власти были другие люди, они сделали бы всё правильно. Можно ли сделать лучше? Да, конечно, лучше можно сделать всегда, но сейчас проблема, в первую очередь, в целеполагании — в том, каким образом элита видит решение проблемы. Дело не в недостатке людей или ресурсов. Даже если предположить, что есть проблема с экспертной базой — экспертов всегда можно привлечь извне.
Думаю ли я, что такого рода комплексные усилия обязательно приведут к положительному результату? Нет, но можно пробовать это делать.
Как бы вы сейчас могли охарактеризовать стратегию правительства Армении?
В значительной степени политика Армении сейчас устроена таким образом, что правительство реагирует на конкретные проблемы. Она реактивна, а не проактивна.
Возникает проблема обстрела на границе — Армения начинает реагировать. Возникает проблема блокады — начинает реагировать. И так далее. Это не самый хороший вариант поведения, особенно для сегодняшней ситуации.
Если предположить создание программы с определенной концентрацией экспертов и финансового ресурса, который есть у государства, это помогло бы, по крайней мере, замедлить процесс ухудшения ситуации. На мой взгляд, это происходит недостаточно активно.
Почему не используется дорога через Агдам? Понятно, что вопрос принципиальный, и если ей воспользоваться однажды, это может окончательно легитимировать блокаду КПП в Лачине. Но нет ли сейчас гуманитарной необходимости, которая бы перевешивала эти соображения?
Агдамская дорога — это один из способов давления на Армению. Один из способов вырывания следующего куска полномочий. Вопрос не в том, под чьим контролем могут проходить грузы (они и в Лачине, и в Агдаме идут под контролем азербайджанцев), а в том, кто ввозит грузы, откуда они идут.
Понятно, что будет дальше: поставка грузов из Азербайджана без участия международных организаций. Дальше возникнет вопрос об оплате этих грузов. То есть это не попытка решения гуманитарного кризиса, а просто попытка еще большего контроля над Арцахом. В этом смысле ситуация довольно прозрачная.
Власти Армении и Арцаха, кажется, сейчас действуют не то чтобы в русле единой стратегии. Почему так происходит?
Во-первых, просто потому, что они разные. У них разные условия — соседи, экономическая ситуация. Нигде в мире нет двух государств, политика которых бы полностью совпадала.
Более того, некоторые разногласия между элитами в Арцахе и в Армении были всегда. Но изменились как элиты, так и сама ситуация. Сейчас всё гораздо более публично. Предыдущее руководство было более закрытым.
Что касается изменения ситуации: политика Армении и политика Арцаха во многом расходятся. Сложно представить, что политикой Арцаха станет самоубийство. Арцахцы пытаются действовать по-другому, но у них — в том числе в силу их непризнанности — совсем немного возможностей. Нет соответствующего инструментария.
А если бы они работали вместе, это было бы лучше?
Да, но при условии соответствующего целеполагания. Если бы оно было направлено на то, чтобы действовать синхронно, тогда да. Но сейчас такой цели не стоит.
Как вы видите сейчас цели руководства Арцаха и Армении?
У руководства Арцаха цель выжить. И сделать так, чтобы не попасть целиком под давление Азербайджана.
В Арцахе ситуацию видят таким образом: если давление будет увеличиваться, то дело дойдет до этнических чисток.
Руководство Армении выработало модель, при которой, как они считают, можно будет заключить систему соглашений с Азербайджаном по поводу признания взаимной территориальной целостности. Открыть коммуникации, начать каким-то образом взаимодействовать — то есть способствовать, прежде всего, собственной безопасности. А карабахскую проблему выделить в отдельный формат взаимодействия Степанакерта и Баку при каком-то международном посредничестве.
Есть люди, которые считают, что высказывания властей в Арцахе могут привести к эскалации конфликта и в целом мешают на пути к миру.
Нужно помнить, что целью Азербайджана является Карабах. Причем Карабах без армян. Азербайджанские власти считают власть в Арцахе преступниками, как и тех жителей, которые держали оружие в руках. А это все мужчины Арцаха. Любая местная власть не устроит Азербайджан, но и эскалировать конфликт действия местной власти вряд ли могут.
В том самом недавнем интервью вы сказали, что проблема Арцаха не слишком существенная для т.н. «коллективного Запада». Может ли руководство Армении или гражданское общество сделать что-то, что бы помогло это изменить?
Государства действуют, исходя из интересов, которые у них есть. Эти интересы формируются в конкретных местах: в Париже, Лондоне, Вашингтоне и так далее. Эти действия, таким образом, имеют под собой определенную логику. Представление о том, что ты можешь, подписав правильную бумажку или сказав правильные слова, изменить политику государства — не очень здравое.
Я понимаю людей, которые действуют от эмоций, обращаются в те или иные инстанции. Но иногда люди обращаются к организациям, у которых вообще другие функции. Говорят, например, что российских миротворцев можно заменить вмешательством Евросоюза. Но Евросоюз вообще не занимается безопасностью.
Это я и имею в виду, когда говорю, что решение проблемы должно быть комплексным. Полезным может быть всё: переговоры с теми или иными организациями или странами, закупка оружия, соответствующие акции гражданских инициатив. Но эти действия должны быть скоординированы и проактивны.