Гаянэ родилась в Ереване, но в 9 лет переехала в Запорожье, где прожила больше 50 лет. С началом войны она приехала (вернулась?) в Армению — на, если можно так сказать, первую родину.
У нашей героини коричневый пояс по каратэ, 37 прыжков с парашютом и, кроме физической силы, невероятная сила духа, которую, как я надеюсь, читатель сможет почувствовать даже через текст.
Я родилась в Ереване. Когда мне было 9 лет, родители развелись и меня забрали в Запорожье, где я прожила 51 год. Моя дочка замужем за армянином и живет в Армении уже 15 лет — это одна из причин, почему я сюда поехала. Сын в Киеве с семьей. К сожалению, армянский язык я забыла — сейчас его учу.
У меня высшее техническое образование, я менеджер. Всю жизнь работала — 45 лет стажа. У меня коричневый пояс по карате и 37 прыжков с парашютом, я кандидат в мастера спорта, занималась скалолазанием, горнолыжным спортом. Я никого и ничего не боюсь в этой жизни, а вот на самолет в Ереван я боялась опоздать (смеется). Безумный оптимист по натуре, не унываю и ни на что не жалуюсь. Я всем довольна. Крыша над головой есть и слава Богу.
Армянский язык
Не знаю, что со мной произошло, но что-то высшее нами правит. Может, Вселенная подсказала, потому что после Рождества я проснулась и говорю: «Я начинаю учить армянский». Как перемкнуло, решила, что должна говорить на армянском и начала учить. Когда в 9 лет ты попадаешь в другую страну (хоть это и был Советский Союз) и никто не говорит на твоем родном языке — все забывается. Меня мама била, когда я говорила на армянском, потому что она не любила папу, и те книги на армянском, которые я втихаря привезла, она порвала и выбросила. Если бы они остались, я бы не забыла.
Я армянка и по отцу, и по матери. Получается, что забыла родной язык поневоле. А потом начала учиться по самоучителю, было очень тяжело, но выучила некоторые фразы. В итоге мне это помогло в Армении. Все в этой жизни не случайно.
Начало войны
Сын мне 24 февраля позвонил в полшестого, говорю: «Что ты звонишь мне? Ты же знаешь, я в это время сплю». А он: «Мама, началась война».
Он живет в Киеве, от Борисполя (аэропорт) полчаса езды, и говорит: «Борисполь взорвали, я слышал взрывы». Мы же знаем, что они с сентября перекрывали эту границу, подползали. Мы столько говорили о войне. Но 23 февраля не верили. Никто не верил. ДнепроГЭС перекрыли, транспорт не ходит. Район, где я живу, в Запорожье называется Бомбей, и он оказался отрезан. Выехать нельзя было никуда, и вот я оказалась без работы, без транспорта, без выезда, под бомбежками (они тогда начались), ходила в школу (у нас там бомбоубежище — подвальчик). Сын сказал выезжать, потому что потом меня не вывезет.
Путь в Армению
Ехала сюда очень тяжело, очень. Почти 10 дней, да. Я ехала из Запорожья, на какой-то случайной электричке. Уже во Львове мы узнали, что это та самая электричка, которую разбомбили и от которой остался 1 вагон. Из-за бомбежек я сейчас хуже слышу. Не знала, что надо было ложиться, открывать рот и закрывать уши. Подъехал вагон, и объявили, что у нас есть 5 минут проскочить в этот вагон, чтобы поехать до Львова.
Когда из электрички этой пересаживалась в поезд, я пыталась позвонить сыну, сказать, что нас пересаживают. У меня был новенький смартфончик, сын только в сентябре подарил. В этот момент меня кто-то толкнул и телефон упал под колеса поезда. Ринулась вниз за этим мобильным — как я же без связи останусь! — а поезд начинает трогаться, и какой-то мужик меня сзади схватил и говорит: «Анна Каренина, куда ты лезешь?». И он меня вытянул оттуда из под колес, а я смотрю, и вот этот хруст у меня до сих пор в ушах — как поезд медленно начинает набирать, и колесо едет прямо по мобильному. Треск, хруст, и у меня на глазах этот мобильный на две части.
Стою рядом, и мне как будто что-то в руку упало, я, находясь в стрессовом состоянии, эту руку и закрыла. Тот же мужик меня закинул в поезд, и мы поехали. Потом, когда я отошла, не знала, что делать — осталась без связи, как теперь? Разжимаю руку, а в руках у меня моя симка. Видно, когда поезд переезжал, мобильный треснул, и симка вылетела в руку. А я вообще не поняла. Симка, номер, все телефоны, получается, сохранились. Нарочно не придумаешь, что она выпрыгнула по такой траектории.
Во Львове меня встретил сын, переночевала там и дальше опять поехала одна в Варшаву — 6 часов стояла на границе, пешая, с рюкзаком. У меня теперь вся жизнь в одном рюкзаке: там тонометр, лекарства (я гипертоник), спортивные штаны, футболка и нижнее белье. И все.
Я ехала в Варшаву, потому что решила лететь в Ереван, и мне нужна была столица. Почему в Армению? Потому что я армянка. Но в марте рейсы Варшава — Ереван были полностью отменены. Я прожила почти неделю в центральном штабе для беженцев, там было 6 тысяч человек. Ждала, когда сын купит билеты, а они становились дороже с каждым днем.
Когда меня отвезли из Варшавы в аэропорт, дали табличку на английском — имя, фамилия, что я армянка, что я беженка из Украины и лечу в Ереван: «Пожалуйста, помогите». Это в принципе было для немцев, билет был с пересадкой в Франкфурте, а там в аэропорту все работники английский знают.
Оказывается, к Олимпиаде там построили самый большой аэропорт в Европе. Он настолько громадный, что я не могла найти свой рейс — смотрю на табло по номеру, все рейсы не мои. Я к одному работнику — он меня к табло направляет, так 7 работников обошла. Табличку даю — никак не реагируют. Полчаса пролетело, смотрю на часы и вижу — осталось 10 минут.
И тут я стала кричать на армянском языке: «Я армянка, я родилась в Ереване, пожалуйста, если кто-нибудь есть армяне — отзовитесь! Помогите! Мне нужно на рейс в Ереван». Не прошло и 30 секунд, как подбежали мужчина и женщина — армяне.
Помогли найти направление, а там очередь. Я подбегаю и начинаю кричать, что мне 2 минуты до самолета — все расступились. Я бегу туда, а там уже перекрыли шлагбаум, я падаю на него и начинаю орать немцу: «Пожалуйста, я опаздываю, я беженка, я просто потом туда не долечу», а он говорит: «Все, перекрыто, таковы правила, показывает инструкцию». Я просто перелезла через этот шлагбаум, кричу ему: «Я скалолазанием занималась!». Бегу по трапу, который показался мне бесконечным, добегаю, но это не самолет, а автобус, всего лишь автобус. Я забегаю в этот автобус, а там одни армяне! И ехали, я засекала, полчаса до самолета.
Но самое интересное, что когда я уже была в самолете, они мне все говорят, что по непонятным причинам рейс задержали. Словно меня ждали, получается. Сын понял, что раз я не позвонила, значит, успела. Потом ребята сказали, что задержка была аж на 45 минут. А дальше началась жизнь в Армении.
Отношение к вернувшимся армянам в Ереване
Армяне — замечательная нация, я всегда гордилась принадлежностью к ней. Менталитет, конечно, в корне отличается. Я живу здесь уже год. Ощущение, что для армян здесь зеленый свет. Иногда мне даже говорят: «Вам здравствуйте или барев дзес сказать?». Я улыбаюсь и говорю: «А мне и так, и так». Это понимают. Я обожаю свою национальность. Детям, кстати, вместо колыбельной пела гимн Армении, он сейчас стал гимном Еревана. Всю жизнь пропела вместо колыбельной.
Люди здесь добрые. Этой доброты, мне кажется, нет ни в какой другой нации, может быть, только у грузин. Только узнают, что ты армянка, сразу: «Да зачем тебе ехать назад в Украину, оставайся здесь». Я больше скажу, — живя 51 год в Запорожье, я почти каждый день видела во сне Ереван. Сейчас мне здесь очень хорошо, живу в Ехегнадзоре, там наподобие общежития для беженцев. Жилье пока оплачивают немцы, но неизвестно, что будет потом.
Бернард Шоу сказал: «В этой жизни есть две самые страшные вещи: неосуществленная мечта и мечта, которая осуществилась». В моей жизни так и произошло. Я всю жизнь мечтала попасть в Ереван и в итоге попала. Страшно, что моя мечта осуществилась из-за такой плохой ситуации — из-за войны. Но это факт.
Сейчас в моей жизни есть Ереван (я начинаю всегда с него, потому что там родилась), Запорожье, в котором я прожила столько лет, и теперь в моей жизни есть третий город, который я полюбила — это Ехегнадзор. Теперь если я уеду в Запорожье, мне будет снится он.
Рада, что поняла суть Армении, именно менталитет людей, какие они добрые, отзывчивые, гостеприимные. Ощущение, что ты в чужой стране? У меня даже язык не поворачивается так говорить, я здесь родилась.
Сейчас очень много читаю про Армению, но надо жить, ощущать происходящее. Мне дико нравится отношение молодежи к старшему поколению, такого нет ни в одном постсоветском пространстве — уважение к мамам, бабушкам. Семейные ценности, культура. Посмотри, как одеваются — никого не увидишь с голыми ногами или девочек в каких-то безобразных шортах. Есть и большая культура в общении, я вижу, как говорят дети во дворе. И вот когда идешь по Еревану, сразу видно, где наши, а где не наши.
Когда было землетрясение в Спитаке в 1988 году, я рванула в Армению. У мужа была истерика, когда я садилась в поезд и не знала, какой национальности там могут быть пассажиры. Если ты армянин, а в поезде азербайджанцы — тебя могли подрезать. Я ему говорила, что пусть там будет хоть весь вагон азербайджанцев, все равно скажу, что я армянка. Никогда от этого не отрекусь. Вот у меня имя Гаянэ, мне говорили: «Давай Галя». В жизни я не разрешила, писала свое имя, причем с «э» на конце, и говорила: «Это мое имя, и Галей я не буду».
Патриотизм
В Армении очень сильный патриотизм. Например, приносит мой внук рисунок — он нарисовал Арарат, солнце. Говорит: «У меня спросили, какая у тебя мечта? И я сказал, что хочу, чтобы Арарат вернулся Армении». Ребенку 8 лет.
Мой сын в Киеве перешел на украинский. Он с ребенком теперь говорит только на украинском, но должно смениться целое поколение. Через 30 лет все заговорят на украинском.
Мои родственники в Москве оказались за Путина. И те, кто в Ереване, присоединились к ним. У меня здесь три сестры, и за год никто даже ни разу не пригласил на чай. Я и звонила, и писала, а потом прекратила. Говорят, нужно забыть, что есть родственники в России. Это мой случай. Я бы только одно написала: «Вы же армяне, вы же этнические армяне, когда вы успели стать русскими?». Вот это мне непонятно.
Русские говорят, что после их победы я приеду. А как? Они же по нам стреляют. По роддомам, по всему. У меня внуку 3 недели (живет в Украине), а вы говорите: «Мы сильные, мы победим».
Отношение к россиянам
Я нормально отношусь к любой национальности. Начнем с того, что сюда приехали те, кто против войны. Особенно первый поток, если говорить правду. Я очень много слышала историй о том, что украинцы обвиняют россиян в том, что они не восстали. А они, вот я питерских людей знаю, говорят, что там просто невозможно восстать. Выходят силовики и избивают дубинками, ребята рассказывали, что у одного друга отца избили так, что перебили позвоночник, и он остался инвалидом, у другого — печень отбили.
И я всегда сопоставляю: вот у меня сын, хотела бы я, чтобы мой сын сейчас вышел в Киеве на площадь за другую страну, и его сделали лежачим? Это очень сложно. Поэтому я нормально отношусь к русским, я не делю их на хороших русских и плохих.
Ребята приехали умнейшие: и дизайнеры, и айтишники, и юристы, и экономисты. Вот какие к ним претензии? Мне больше всего понравилось, что они принципиально остались без работы пока не нашли работу здесь и работают на Армению. Это о них многое говорит. Они не платят налоги в России и их деньги не финансируют войну.
Вся московская армянская интеллигенция вернулась домой. Ну и молодые здравомыслящие русские: адекватные, развитые, с европейским мышлением. Мне даже жаль Россию, что она лишилась своей золотой молодежи.
Украинцев в Армении очень-очень мало. Здесь сейчас в основном армяне, живущие в Украине, единицы украинцев случайно сюда забрели. У меня украинский паспорт, замужем в Запорожье была, естественно, за украинцем.
Во втором потоке видела таких, которые просто сбежали, они как-то очень спокойно говорят, что им в принципе было все равно, просто они не хотят воевать, а там пусть кто-то воюет, но не они. Если в их логике рассуждать, то странно. Когда в Украине была революция в 2014 году, у нас кто сбежал? У нас сбежали только предатели. Сбежал Президент! А вы сбегаете сами. Мой сын молодой, сценарист, тоже ходил на Майдан, у него и мысли не было уехать. Что-то у них пошло не так.
Жизнь в Армении
Я вообще менеджер по военной продукции. Здесь ни заводов, ни фирм таких нет. В свободное время учу армянский и читаю. Я все читаю. Это так кажется, что заниматься нечем. Если человек умный и образованный, он всегда найдет, чем заняться.
Все свободное время читаю и по трем самоучителям занимаюсь армянским языком. Я сама научилась читать, писать, выучила алфавит.
У меня складывается впечатление, что моя миссия в Армении — учить русскому, у меня за 3 месяца внуки стали отличниками по русскому языку в школе. И это происходит со всеми: с продавцами, с парикмахерами, с соседями — я всех учу языку.
Дом
Вопрос в тяжелом вооружении: пока нам Ф-16 не дадут, победы не будет. Война в любом случае закончится победой Украины, это понятно.
Я хочу обязательно вернуться домой, не потому что я не люблю Армению, я ее обожаю, а потому что теперь уже мой дом там. Там могила мужа. Я вдова. Там родственники, там друзья, там знакомые, там квартира. Я уже там 50 лет прожила, хочу вернуться.
Дочь в Армении живет в селе, а я в принципе горожанка.
Запорожье по численности поменьше — было 960 тысяч, а Ереван — миллионник. Но по территории Запорожье больше. Ереван — 220 км кв, а Запорожье — 330 км кв. В Запорожье самый длинный проспект в Европе — 11 км.
Но если я останусь без квартиры там, скажу честно, не знаю, что буду делать. Я и сейчас прошу сына, чтобы забрал. Но куда сейчас, там же атомная станция рядом, вдруг взорвут. И если взорвут, мы попадаем в зону отчуждения — это будет второй Чернобыль.