Фильм «Айка» Сергея Дворцевого, российского режиссера, родившегося в Казахстане, показывали на фестивале «Золотой абрикос» вне конкурсной программы. Тема трудового мигрантства, наверное, не может не быть актуальной для армян, многие из которых не понаслышке знают, что значит выстраивать жизнь в чужой стране на птичьих правах. Особенно, если эта страна Россия. Корреспондент Aliq Media сходил на показ фильма и поделился впечатлениями от увиденного.
На встрече с режиссером, предваряющей сеанс, Дворцевой рассказал, как зародилась идея картины. Однажды ему на глаза попалась статистика — количество мигранток из Кыргызстана, отказавшихся от своих детей после родов в собянинской Москве. Режиссер удивился трем сотням таких случаев, произошедших за год, и задумался о том, какие именно условия заставляют киргизок отказываться от своих детей. Фильм является своеобразным художественным исследованием этой социальной проблемы.
Выполнено это исследование максимально реалистичными средствами. Для Дворцевого важно пытаться поймать камерой реальную жизнь, поэтому два с половиной часа, которые зритель следует за главной героиней, наполнены неприглядным бытом мигрантов, речью полицейских, мелких начальников, врачей, атмосферой криминальной жестокости внутри диаспоры.
Говоря о фильме, важно отметить работу Самал Еслямовой, великолепно сыгравшей роль мигрантки, которая на протяжении всего внушительного хронометража картины пытается выжить наперекор бюрократии, безразличию окружающих и постоянной угрозе со стороны властей всех мастей: здесь буквально все — от начальницы-дворничихи до т.н. стражей порядка — стремятся, вольно или невольно, разрушить судьбу героини.
В ситуации атомизированности, которая, как отмечают социологи, сегодня присуща российскому обществу, страдает самый бесправный.
Бесправного проще уволить, депортировать, спрятать под землю. В его судьбу не нужно вникать. Особенно если так хочется продемонстрировать власть.
Впрочем, что кажется действительно новым в «Айке», так это оптика. Наблюдая за героиней, из последних сил пробирающейся через толпы беззаботных москвичей в переходе метрополитена, гораздо острее чувствуешь контраст между местными и мигрантами. Если образ полицейского для меня может быть пугающим, но может быть и смешным, дурацким и карикатурным, то для мигранта это чистая власть, способная карать и миловать мановением волшебной палочки.
В этом контексте неслучайными становятся сцены с животными. После родов Айка сбегает из роддома и сразу же идет на смену — ощипывать куриц.
Процесс ощипывания мертвых туш смешивается с физическими страданиями женщины, вынужденной отказаться от должной медицинской помощи.
Совсем иначе выглядят животные из ветеринарной клиники, куда Айка устраивается уборщицей несколько позже. Животным, которым повезло с состоятельными хозяевами, положен полный уход. Но дело не только в гротескности этой ситуации, высвечивающей классовые различия — страдания оперируемых животных показаны долгими планами, здесь само время становится материалом для кино. Наблюдение за тем, как страдают разные живые существа, приводит к пониманию общности боли и ценности жизни как таковой.
В этом контексте открытый финал «Айки» вызывает восхищение. Дворцевой, с одной стороны, избегает морализаторства однозначного хэппиэнда, а с другой стороны, всё художественное высказывание как бы складывается в утверждение силы и смелости киргизской женщины. Остальное, пожалуй, будет спойлером.