27 апреля по приглашению Государственной филармонии в Ереване с сольным концертом выступал один из ярчайших пианистов современности Алексей Любимов. Постоянный колумнист русскоязычной редакции AliqMedia писатель Марк Григорян побывал на концерте и поделился своими впечатлениями.
Это был, наверно, один из самых выдающихся концертов. В мировом масштабе.
Концерт состоялся в зале Арно Бабаджаняна в Ереване, который многие до сих пор называют «малым залом филармонии».
А выступал выдающийся пианист Алексей Любимов. И это была чистая музыка – без каких-либо примесей. Музыка в этот вечер жила сама по себе, заполняя зал, как будто в нем не было никого и ничего кроме звуков. Не было ни исполнителя, ни слушателей, ни времени, ни даже самого зала. Была только музыка.
Каждой сыгранной нотой 78-летний музыкант подтверждал когда-то сказанные о нем в 1974 году слова Альфреда Шнитке: «Наверное, высшая добродетель исполнителя – утверждать играемую им музыку, а не себя».
И начал он с музыки ХХ века – «Serenade in A» Игоря Стравинского и «Семь песен для фортепиано» Комитаса (в переложении Вилли Саркисяна). Потом были тонкие, воздушные, задумчивые пьесы Валентина Сильвестрова «Ностальгия» и Арво Пярта «Für
Alina».
И под конец (мы пока еще в первой части концерта) – блестящая, элегантная, оптимистичная соната номер восемь (KV 310).
И знаете что? Когда он играл, в зале не было ни звука! Не было ни одного звонка вездесущих мобильных телефонов, так часто нарушающих музыкальную гармонию на ереванских концертах симфонической музыки, никто не кашлял (ну, почти – один-два кашля не в счет), и даже профессора консерватории, часто обсуждающие вслух разные разности.
Зал растворялся в музыке. И это было довольно неожиданно для Еревана, где экспансивные слушатели не могут сдержать эмоций и начинают аплодировать, даже когда исполнение произведения не закончено. На этот раз зал завороженно молчал, когда пианист брал короткую паузу между частями сонаты.
Вторую часть концерта Алексей Любимов и зрители прошли на одном дыхании. Шесть фортепианных пьес, за которыми последовали три интермеццо Брамса ни разу не прервались аплодисментами. Не было их и после Брамса, за которым последовала «Баркаролла» Шопена. Они – аплодисменты – были как бы совсем не к месту. И исполнитель не дал нам, слушателям ни единого шанса, погрузив нас в мир чистых звуков, идеальной гармонии и музыкального совершенства.
Ровно 57 минут – и ничего, кроме музыки. Ничего лишнего, привходящего, второстепенного.
И это было так хорошо, что Алексей Любимов подарил нам еще одно отделение – два экспромта (Impromptu) Шуберта и «Китч-музыка» Сильвестрова в пяти частях. Музыка лилась свободно, вольно и открыто.
Наверно, так и должно звучать идеальное исполнение. Ну, ладно, пусть идеал недостижим. Пусть почти идеальное. Я согласен на это «почти».
Когда я рассказал о концерте моему знакомому московскому музыковеду, он грустно сказал: «Здесь такие концерты невозможны…» И я вспомнил, что год назад выступление Любимова в Москве прервала полиция. В интернете писали, что прервала потому, что он исполнял произведения украинского композитора Сильвестрова.
А в ереванском зале имени Арно Бабаджаняна мы слушали чистую музыку. И политика была ни при чем.